Крыштановская ольга викторовна. Ольга крыштановская - анатомия российской элиты

Кто придумал модернизацию?

Интервью с Ольгой Крыштановской

Ольга Викторовна Крыштановская, известный социолог, специалист по изучению российской элиты, в интервью Ленте.Ру разъясняет принципы кадровой политики при "тандемократии", а также рассказывает, почему так обострились споры о "лихих 90-х", кто придумал модернизацию и кто станет следующим президентом России.

Кто старое помянет...

Лента.Ру: Давайте начнем со статьи о Егоре Гайдаре, написанной Гавриилом Поповым и Юрием Лужковым. С чего вдруг такой всплеск интереса элиты к 90-м годам? Причем интереса, мягко говоря, недоброжелательного.

Ольга Крыштановская: Были многочисленные комментарии по поводу деятельности Гайдара после его смерти. В основном они носили характер панегириков, были явно хвалебными. Видимо, это вывело из себя людей, которые считают иначе. Настолько, что не дождались даже сорока дней и выступили с резко критической статьей.

Лента.Ру: То есть это была просто эмоциональная реакция?

О.К.: Я предполагаю, что здесь инициатива шла в большей степени от Гавриила Харитоновича. В последнее время он очень много писал, публиковал книги, брошюры, статьи. Честно говоря, эти работы как-то не нашли отклика. Видимо, его боевой дух окреп в последнее время настолько, что он не смог молчать.

Лента.Ру: Ну хорошо, у Попова - полемический задор. Но мы привыкли, что действующие политики, особенно такого масштаба, как Лужков, из какого-то полемического задора ничего не делают. Нет ли в этом какой-то политики?

О.К.: Зачем Лужков присоединился – вот это вопрос. Я думаю, что любители 90-х годов разогнали такую информационную волну, что возникло желание ее остановить. В частности, для того, чтобы поддержать действующую власть. Ведь не секрет, что противостояние политиков 90-х и политиков нулевых сохранилось, оно никуда не ушло. Только немного отодвинулось в тень.

Я бы сказала, что это извечное противостояние между славянофилами и западниками, только в современной интерпретации. Ведь у нас сколько партий не создавай, всё равно нерв политического противостояния проходит по этой теме – ты за Запад, или за свой, особый путь развития. То есть в идеологическом плане у нас партий всегда две (как бы они ни назывались).

Западники считают, что иного пути, кроме демократии и рынка нет. Славянофилы и почвенники – напротив, уверены, что мы сами с усами, и следование чужим примерам унижает нашу национальную гордость. Справедливости ради надо сказать, что во всех не западных странах есть такое разделение.

Лента.Ру: Еще один участник этой дискуссии - внезапно объявившаяся Татьяна Борисовна Юмашева, ранее известная как Дьяченко. Вы в недавнем интервью журналу "Профиль" говорили, что Юмашева не просто так завела блог , ставший очень популярным, что она готовится к некоему политическому поприщу. В том же самом блоге она ответила, не называя имен, но явно именно вам, что ни в какую политику она не собирается, никаких партий создавать не будет. Если не для собственной активной политической карьеры, то для чего? Как у Попова - полемический задор?

О.К.: Здесь, я думаю, дело обстоит серьезней. Возможно, лично Татьяна Юмашева и не собирается стать лидером партии. Но она находится в политическом поле, она носитель важнейшей информации. И она в настоящий момент использует свои знания для того, чтобы очистить 90-е годы от прилипшей грязи.

Почему мне кажется это важным? Смотрите. Дмитрий Медведев со своей стратегией модернизации движется в сторону либерализма. Пытается как-то демократизировать нашу политическую систему и экономику, пусть мелкими шагами (как считают его критики), но все же достаточно отчетливо. Наша политическая система сейчас устроена так, что без партии трудно стать политическим тяжеловесом. Придет время, когда ему надо будет покидать президентский пост. Мне кажется, было бы логично готовить для него партию заранее. На правом фланге, куда он мог бы обратить свой взор, такой партии сейчас нет. Есть только жалкие обломки демократов 90-х, погрязших в склоках и взаимных обвинениях. Было бы странно, если бы либерал Медведев вдруг возглавил партию левого толка (скажем, "Справедливую Россию"). Партия-то есть, и, возможно, она была бы рада приветствовать Медведева. Но идеологически это нонсенс.

Получается: Медведеву для его развития как политика нужна партия. А партия для него есть лишь на левом фланге. Противоречие! То есть объективно правая партия сейчас очень нужна власти.

С другой стороны, Татьяна Юмашева в своем блоге явно и умело прилагает усилия для улучшения имиджа 90-х годов. Возможно, в этом ее поддерживают ее влиятельные друзья. Напомню, что сегодня в российской элите работает около 15 процентов назначенцев Бориса Николаевича.

Вот и соединилось: социальный заказ власти, и потребность части истэблишмента и бизнеса реанимировать демократическую партию. Вот моя логика.

Кроме того, сама Татьяна Юмашева в своем блоге писала, что в политике ничего не делается просто так. Если кто-то или что-то появляется в политике, то это не просто так. Я применила ее же цитату к ее действиям. Если начали публиковаться материалы, способные разрушить негативную мифологию вокруг имени Ельцина и периода демократической революции в нашей стране, значит это кому-то нужно.

Лента.Ру: Но ведь этот блог, по сути, мемуары. Может, это не актуальная политика, а подведение итогов?

О.К.: Совершенно согласна была бы с вами, если бы Татьяне было лет 80-90. Тогда все понятно: жизнь прошла, надо подвести итог. Но когда это начинает делать молодая, полная сил женщина, возглавляющая Фонд Бориса Ельцина, у которой есть влияние, есть сильные друзья… Причем ее "мемуары" появились не в нулевые годы, не при Владимире Путине, нет! А именно сейчас, когда в стране начала осуществляться либеральная модернизация. Мне кажется, что это не может не иметь политической подоплеки. Я могу ошибаться, но мне так кажется.

Модернизация всегда имеет две стороны. С одной стороны - экономическая модернизация, с другой - она требует политической демократизации. Медведев демонстрирует, что его интересуют обе стороны медали.

Как только у нас в стране начинается оттепель, она сопровождается нарастанием хаотических процессов: оппозиция резче выступает, появляются новые силы протеста, элита фрагментируется. Это неизбежный процесс, и им очень трудно управлять. Если эти волны набирают силу, они могут подобно цунами снести всё вокруг. Поэтому периоды либерализации всегда у нас заканчивались жесткими мерами, чтобы навести порядок и спокойно двигаться дальше.

Медведев начал эту либерализацию, и эти силы пробудились. Пока это только начало. Кто-то еще не до конца поверил в искренность президентской программы. Постепенно, чем дальше президент будет двигаться в сторону модернизации, эти силы будут набирать силу.

Пока процесс противоречив: где-то разрешают резко критиковать власть (как ни странно – на Госсовете), а где-то по-прежнему разгоняют дубинками митинги несогласных. Но все-таки процесс пошёл. Медведев вызвал голоса из тьмы андеграунда. Теперь остановить их будет очень сложно. Президент не сможет обойтись одной лишь экономической модернизацией. Он либо потерпит крах в экономике, либо вынужден будет модернизировать и политическую сферу.

Неустойчивый тандем

Лента.Ру: Значит, все-таки оттепель?

О.К.: Сейчас это стало возможным, и многие демократы стали поднимать головы. Масса людей, которые где-то прозябали все 2000-е, сейчас зашевелились. У них появилась надежда, что все-таки появится настоящая правая партия, новые сильные лидеры. Не забывайте, это миллионы людей, которые разделяли идеалы демократии, но потом остыли, поникли, и сидят на обочине. Это электорат, потерявший свою партию. Социальный заказ настолько очевиден...

Лента.Ру: И вы полагаете, что именно на этот социальный заказ рассчитывает Медведев? При том, что у него есть тандем с Путиным, "Единая Россия", вполне карманная системная оппозиция? Зачем? Тем более что либералы были в меньшинстве даже в 90-е.

О.К.: Власти неудобно работать в полуторапартийной системе, которая неудержимо стремится стать однопартийной. Если вы думаете, что "Единая Россия" в восторге от того, что где-то за них голосует 90 процентов народу, и потом все их обвиняют в том, что выборы нечестные - то нет, это не так! Они хотели бы иметь легитимность, а для этого им необходимы реальные выборы, конкурентная борьба, оппозиция. Их позиция была бы более устойчивой, если бы у них были серьезные противники. Настоящая победа дорогого стоит!

Представьте теперь другую ситуацию, когда самой власти удается сформировать двухпартийную систему. При этом властвующая элита была бы одна, а партий у нее было бы две. Как наш двуглавый орёл с одним телом, понимаете? Чтобы тогда было на выборах? Победила бы партия левого крыла, или партия правого крыла – это существенно бы не меняло политическую систему. Ну немного изменился бы курс, ну поменялись бы лидеры... Это необходимо. Люди устают от одного лидера. Но что важно – система в целом оставалась бы стабильной!

На мой взгляд, это было бы идеальной моделью для России, если бы Путин и Медведев возглавили разные партии, и сражались бы на выборах не с политическими карликами, а друг с другом. Россия наконец-то вырвалась бы из порочного круга революций: каждая смена власти - опять "кто был ничем, тот стал всем". Это наша беда – политические песочные часы, переворачивающие страну каждый раз вверх тормашками.

Это было бы лучше, чем тандем. Тандем – неустойчив. Он зависит от личных отношений. А вдруг поссорятся Иван Иванович и Иваном Никифоровичем? И что стране делать?

Лента.Ру: Как сейчас распределены полномочия в тандеме? Путин ездит в Пикалево, Медведев воюет с Грузией?

О.К.: Полномочия между президентом и премьером реально перераспределены. Если раньше силовыми ведомствами прямо руководил президент, то сейчас – даже не премьер. Вице-премьер - Сергей Иванов. Этого никогда у нас не было.

Когда Путин был президентом, он раз в неделю по понедельникам собирал основных членов правительства у себя в Кремле. Прямо руководил главными экономическими министрами. Медведев сейчас крайне редко собирает экономические совещания. Даже в период кризиса - раз, редко два раза в месяц. А Путин - четыре-пять раз в месяц. По изменившейся частоте, по изменившемуся формату можно понять, что полномочия серьезно перераспределены и вмешательство Медведева в экономику минимально.

Медведев больше занимается судебной системой, коррупцией. Раньше президент настолько подробно этим не занимался. Но уменьшились его ресурсы в регионах. Все кадровые вопросы переданы правящей партии, то есть находится в зоне юрисдикции Путина. Он руководит правительством, отчасти силовиками, через "Единую Россию" - Госдумой и Советом Федерации (где единоросы составляют более 70 процентов), региональными парламентами и даже муниципальными образованиями. У ЕР везде достигнуто большинство. Такого полновластного премьер-министра у нас не было еще никогда!

Но пока такое распределение ресурсов власти в тандеме не институционализировано. Пока это всё держится на личной дружбе двух приятелей. А для нашей политической системы было бы важно, чтобы это было закреплено в законах. Чтобы сильный премьер в России был независимо от того, какая у него фамилия: Путин, Иванов или, к примеру, Хлопонин. Надо было бы изменить закон о правительстве (отменить "звездочки" на силовых министрах, убрать дуализм в правительстве). Надо было бы внести изменения в Конституцию по поводу порядка назначения и отставки премьер-министра. Сильный премьер-министр не может быть обычным чиновником, увольняемым одним росчерком пера. Логично было бы утвердить положение, согласно которому кабинет возглавляет автоматически лидер победившей партии. Как повысилась бы его легитимность!

Но ничего этого не делается. Из чего я делаю вывод, что Путин, скорее всего, вернется в Кремль, и ему не хочется терять президентские полномочия.

Лента.Ру: Когда вернется?

О.К.: В 2012 году.

Лента.Ру: Не в 2018?

О.К.: В 2012 ему будет уже 60 лет. Если он пропустит эти выборы, то в следующий раз ему уже будет 66, и это уже проблематично. Путину может это помешать. Не только из-за возраста. Невозможно бесконечно удерживать столь высокий рейтинг доверия, оставаясь на политической обочине.

Турбулентность

Лента.Ру: Мы беседовали некоторое время назад и , они обе состоят в президентском Совете по правам человека. И они в один голос говорили, что в верхах с приходом Медведева происходит некая турбулентность. С одной стороны, меняются некоторые люди, а с другой, даже те, которые не меняются, начинают вести себя как-то иначе. Сейчас приближается экватор президентства Медведева - с оттепелью, судебной реформой, реформой МВД и так далее. А смены элиты, несмотря на турбулентность, незаметно. Формируется ли отдельная "медведевская" элита?

О.К.: Она формируется. Правда, не так, как у Путина.

Но сначала о турбулентности: она обусловлена самим существованием тандема. Люди не знают, на кого ориентироваться, и не могут до конца поверить, что все-таки не на Путина, а на Медведева. Я сейчас езжу по регионам с форумом "Стратегия 2020" . Полстраны уже объездила и везде наблюдаю, как висят портреты. В одном регионе просто гениальное решение нашли: герб, а справа и слева портреты Путина и Медведева, но Путин - чуть выше.

Представьте себе чиновников, которых приглашают одновременно на совещание к президенту и к премьер-министру. Или на совещания, которые начинаются с разницей в полчаса. Есть ведь мероприятия, от которых нельзя отказаться, обязательно надо прийти и туда, и сюда. Что делать с этими бесконечными накладками? Чиновники ворчат. И это длится уже почти два года. Вот вам и турбулентность!

Или другая история. Линия Медведева на кадровый резерв и омоложение вызывает если не переполох, то напряжение в элите. Представьте, в регионе вашу фамилию публикуют как резервиста, вас все знают, СМИ берут у вас интервью. Вот-вот что-то произойдет. Вас охватывает предвкушение взлёта. Но – ничего не происходит. Резервисты напряжены – ну когда же их будут чему-то учить, куда-то собирать, кем-то назначать? Они обращаются к власти: когда же, когда? А их никуда не собирают. Никуда не назначают. И может, никогда не назначат. Как вы думаете, что чувствуют эти молодые люди?

С другой стороны, люди, которые сейчас занимают высокие должности, находятся на госслужбе. Везде говорят: "Резерв! Резерв!" Им от этого слаще живется? Не чувствуют ли они, что кресло под ними накаляется? Элита - это люди от 50 до 60 лет, люди опытные, достигшие вершины своей карьеры. Они, костяк государственной власти, вдруг начали чувствовать себя неуютно, ощущая дыхание в затылок. Этот молодой задор, с которым производятся кадровые перестановки сегодня, вызывает фрагментацию элиты, поколенческую фрагментацию. Это особенно чувствуется в силовых ведомствах, в регионах.

Посмотрите на изменения в губернаторском корпусе. Средний возраст новых губернаторов – назначенцев Медведева - 48 лет. Беспрецедентно! Ведь до этого губернаторы были самой возрастной группой в элите, их средний возраст составлял 63 года. Путин вел очень осторожную кадровую политику, а здесь такое резкое обновление. С Минтимером Шаймиевым еще ничего: человек тонко чувствующий дух времени - сам ушел. Но чаще это вызывает недовольство.

Лента.Ру: А вот есть еще Юрий Лужков, которому прочат отставку уже не первый месяц, но он пока на месте. Это его выступление по поводу Гайдара, которое мы уже обсуждали, не является ли тоже попыткой отвести от себя удар, предотвратить свою отставку?

О.К.: Лужков является одним из лидеров "Единой России", не забывайте об этом. Да, его статья в "МК" льет воду на мельницу "почвенников", она направлена против демократов, против 90-х. Здесь никакой новости нет – это его давняя позиция. Не думаю, что это как-то связано с возможностью его отставки. Какой-то статейкой оградить себя от ухода? Это смешно. Он долго находится у власти, и этому есть причины. Но когда-нибудь он уйдет. Все мы когда-нибудь уйдем. И чем дольше он во власти, тем ближе его уход.

Путин сохранил много старых зубров в регионах. Такова была его политика. Он прекратил кадровую мясорубку, которая была и при Горбачеве, и при Ельцине. Путин всегда действовал очень осторожно. Даже когда люди допускали явные промахи, он их не увольнял, пытался сотрудничать. И тем самым завоевал огромное уважение в политическом классе. Он не просто лидер народа, он, прежде всего, лидер бюрократии. Он очень много сделал для российской бюрократии, и поэтому чиновники всей страны готовы присягать ему вновь и вновь. Он понимает их интересы, защищает их интересы, он никогда не выбрасывал людей на улицу, как это безжалостно делали его предшественники. Была создана целая система резерваций и экс-элитных зон, чтобы чиновник мог достойно уйти с высокого поста. Путин понимал, что без их поддержки он не сможет управлять страной.

Лента.Ру: А Медведев опять устраивает кадровую мясорубку?

О.К.: Пока нельзя так сказать. Среди губернаторов - обновление на 18 процентов, по другим группам элиты – до 30 процентов. Но важен не только темп элитного трафика. Главное, что он почти не привел своих людей на ключевые посты. Из 75 ключевиков – только двое очевидные "медведевцы". Он приводит технократов и менеджеров, а не просто своих лоялистов. Это другая кадровая политика.

Пока я не вижу оснований говорить, что команда Медведева сформирована. Для меня это по-прежнему президент без команды. Маленькой группы в администрации президента недостаточно. Его люди занимают посты где-то второго, а где-то третьего или даже четвертого бюрократического уровня. Они поднимаются, но медленно. Чтобы поставить своих, надо прогнать людей Путина. А это все-таки конфликт. Кадры - это самое главное в нашей политике. Медведев не осмеливается или не считает нужным прогонять путинские кадры и продолжает работать с ними. Но те изменения, которые он производит, направлены на омоложение элиты. Люди Медведева рождены в 60-е и даже 70-е годы, а люди Путина - в 50-е.

Лента.Ру: С Шаймиевым понятно, с Лужковым понятно. Но тут вот еще с одним губернатором громкая история приключилась - с Георгием Боосом. У него на вверенной территории, в Калининграде, случилась невиданная вещь: тысяч 15 человек выходят на площадь региональной столицы и начинают требовать отставки Путина. Такого не бывало давно. С тем, как у нас все устроено, это ведь повод для отставки, нет?

О.К.: Теперь все-таки нет. Заметьте, когда такие вещи происходят, отставка никогда не следует немедленно. Человек работает, а затем его плавно перемещают, может, даже с повышением. Путин завел такую традицию, чтобы никогда не было явной причинно-следственной связи. Уволят Бооса - значит и в другом месте так же можно свалить губернатора, собрав 15-тысячный митинг. Это опасный прецедент. Но логика тут есть: если руководство не слышит своего народа, то получаются акции протеста. Плохо, когда митингующих сажают в обезьянники, избивают. А начальников надо наказывать, если они не реагируют на требования своего населения.

Лента.Ру: C министром внутренних дел Рашидом Нургалиевым та же ситуация? Выясняется, что в его епархии творится бардак, и именно поэтому его не уволят?

О.К.: Тут, я думаю, дело не в человеке, который придет в МВД, а в том, как менять всю систему, как избавиться от вертикальной коррупции, которая пронизывает всю систему. Если уж до того дошло, что поговаривают о полном разгоне милиции. Для этих Авгиевых конюшен нужен настоящий Геракл.

Лента.Ру: Может, гражданский министр внутренних дел?

О.К.: Возможно! У нас министр обороны – гражданский человек. Вполне возможно, что и на МВД посадят совершенно чистого человека. В России такого прецедента не было, чтобы гражданский возглавлял МВД. Хотя можно предположить, что внутренний протест системы будет колоссальный.

Все идет по плану

Лента.Ру: До выборов президента у нас остается чуть больше двух лет. Не приведет ли эта самая оттепель к конфликту внутри тандема? Там ведь получается западник Медведев против почвенника Путина?

О.К.: Кремль понимает эту угрозу. Все делается для того, чтобы институционального конфликта не произошло. Это действительно опасно, никто не хочет раскола. Вся власть работает на то, что это одна команда, одна сила. Поэтому Медведев ограничен в кадровых перестановках. В идеологии тоже: модернизация модернизацией, но какие-то вещи он продолжает делать в духе Путина.

Я уверена, что между лично Путиным и лично Медведевым раскола не будет. Но это не означает, что его не будет в других местах политического поля. Трещины уже видны - на уровне регионов, в бюрократии третьего и четвертого уровня, фрагментация элиты по возрастному и идеологическому принципу. Пока это мелкие трещинки. И избежать их совершенно невозможно. Иначе Медведеву придется вообще ничего не делать и ничего не говорить.

Лента.Ру: Ну да, а в 2012 году возвращается Путин, пока ему не 70 лет, модернизация и оттепель сворачиваются, все возвращается на круги своя...

О.К.: Нет, не думаю. В ту же реку Путин уже не сможет войти. Если он вернется, это будет другой президент. С другой программой. Модернизацию вряд ли выдумал Медведев. Ее выдумал Путин, еще когда был в Кремле. Он понимал необходимость этого. Но условия были таковы, что первоочередной задачей было усиление государства. Идея заключалась в том, чтобы сначала взять власть в свои руки, а уж затем начать модернизацию. Поэтому Медведев и стал его преемником - он больше всего годился на эту роль. Поэтому я полагаю, что Путин в 2012 году предстанет перед нами иным – более либеральным политиком.

Лента.Ру: То есть все идет по плану?

О.К.: В разряженном воздухе горных вершин – да, там все планируется. Но внизу всегда возникают непредвиденные ручейки, трещины, обвалы. Как в Калининграде, например. Никогда невозможно предсказать абсолютно все последствия принятых решений. Это естественный процесс, все контролировать невозможно. Лучшее, что можно сделать - придумать такую систему, которая автоматически будет способствовать нужным расколам и нужным ручейкам.

Возможно, продуман план возвращения Путина на президентский пост в 2012 году. Но это не может быть единственным сценарием. Возможно, самым вероятным. Иначе то усиление полномочий главы правительства, которое произошло при Путине, закрепили бы институционально и в законах. Раз этого не произошло, значит скоро вернется единовластие. Царь вернется на свой трон.

Лента.Ру: А Медведев ничего не сделал для того, чтобы закрепиться?

О.К.: Для этого ему и нужна партия. Если он покинет Кремль, без своей партии он волей-неволей станет просто чиновником, какими были премьер-министры до сих пор. Ему нужна, просто необходима своя партия!

Ольга Викторовна Крыштановская (род. 24 ноября 1954, Москва) - российский социолог, специализируется на изучении элит.

Биография

Окончила в 1979 году философский факультет МГУ. С 1989 руководит Центром изучения элит в Институте социологии РАН. В 2002 году защитила докторскую диссертацию по социологии.

Почётный профессор Университета Глазго, академик Академии политической науки. С 2009 г. член «Единой России».

В 2010 г. возглавила женское прокремлёвское общественное движение «Отличницы».

6 февраля 2012 года была официально зарегистрирована как доверенное лицо кандидата в Президенты РФ и действующего Председателя Правительства Российской Федерации Владимира Путина.

11 июня 2012 «приостановила» членство в ЕР, заявив, что переключается с изучения властных кругов на оппозиционные.

Личная жизнь

В первом браке была женой математика и социолога Александра Крыштановского, чью фамилию себе оставила.

Высказывания

"Вот лежала я у голубого бассейна лучшего отеля 5-звёздочного на Кипре и думала: «блиииин! Ну, могла ли я, простая русская женщина, представить себе, что буду в такой красоте госпожой и барыней отдыхать? И что прислуживать мне станут наши эмигранты - горничные, шофёры, официанты? Мы, оставшиеся в России, приезжаем теперь в разные страны состоятельными туристами. А они - эмигрировавшие за лучшей долей - убирают за нами, возят нас, подают нам…»

Ольга Крыштановская // Facebook 8 октября 2012 года. Крыштановская, Ольга Викторовна. Проверено 10 октября 2012. Архивировано из первоисточника 10 октября 2012.

Это высказывание вызвало значительный отклик. По мнению Андрея Илларионова Крыштановская в этом высказывании синтезировала формулу русской национальной идеи, сформулированную ещё Пушкиным: «Не хочу быть чёрною крестьянкой, // Хочу быть столбовою дворянкой… // Перед нею усердные слуги…» а Ю. Латынина назвала его «маленьким социологическим шедевром, блистательно характеризующим мироощущение путинской элиты».

Основные публикации

Крыштановская О. В. Инженеры: Становление и развитие профессиональной группы / Отв. ред. Ф. Р. Филиппов. - М.: Наука, 1989. - 144 с. - ISBN 5-02-013328-0.
Крыштановская О. В., Радзиховский Л. А. Каркас власти: опыт политологического исследования // Вестник Российской академии наук. - 1993. - Т. 63, № 2. - С. 94-101.
Крыштановская О. В. Нелегальные структуры в России // Социологические исследования. - 1995. - № 8. - С. 94-106. - ISSN 0132-1625.
Крыштановская О. В. Финансовая олигархия в России // Известия. - 1996. 10 января.
Крыштановская О. В. Бизнес-элита и олигархи: итоги десятилетия // Мир России. - 2002. - Т. 11, № 4. - С. 3-60. - ISSN 1811-038X.
Крыштановская О. В., Хутоярский Ю. В. Элита и возраст: путь наверх // Социологические исследования. - 2002. - № 4. - С. 49-60.
Крыштановская О. В. Трансформация бизнес-элиты России: 1998-2002 // Социологические исследования. - 2002. - № 8. - С. 17-49.
Крыштановская О. В. Режим Путина: либеральная милитократия? // Pro et Contra. - 2002. - Т. 7, № 4. - С. 158-180.
Крыштановская О. В. Бывшие. Тенденции нисходящей мобильности российской элиты // Общественные науки и современность. - 2003. - № 5. - С. 33-39. - ISSN 0869-0499.
Крыштановская О. В. Формирование региональной элиты: принципы и механизмы // Социологические исследования. - 2003. - № 11. - С. 3-13.
Крыштановская О. В. Современные концепции политической элиты и российская практика // Мир России. - 2004. - Т. 13, № 4. - С. 3-39.
Крыштановская О. В. Анатомия российской элиты. - М.: Захаров, 2005. - 384 с. - 10 000 экз. - ISBN 5-8159-0457-0.

Ольга Крыштановская

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Посвящается АПК

Россия бурлит. Здесь варится густой бульон истории. Здесь никогда не бывает штиля. Исследовать современную Россию - примерно то же, что изучать состав дыма, уносимого порывами ветра. Или рябь на воде во время начинающегося шторма.

Только что-то прояснится, остановится, определится - вот, казалось бы, садись и пиши. Я и сажусь. Открываю компьютер. Называю файл - «Замок. doc». Начинаю набирать слова. Смотрю в окно, чтобы сверить свои ощущения с реальностью. Замок стоит на берегу - величественный, могучий, загадочный. Пишу: «Замок имеет пять башен, пять звезд и пять ворот. Он построен давно и простоит долго».

Уточняющий взгляд в окно: Замок есть. Но ветер усилился. Он отрывает от тела Замка песчинки, и они летят прочь. Быстро надвигается волна с белым гребнем. Мгновение - и она у подножия Замка, подмывает фундамент. А за ней вторая - рушит ворота. А потом третья - и нет ни башен, ни звезд. Секунды - и все ровно, словно здесь ничего и не было. Песок, волны, ветер…

Вот так писать книгу о современной России! Пока задумаешься, подберешь слова - и нет ничего. А глянешь в другой раз - опять он стоит, по только башен стало шесть, а вместо звезд - птицы.

Я, конечно, понимала, садясь за эту книгу, что пока допишу - многое может измениться. Многое и изменилось. Что же с этим поделать? Кто-то все время перестраивает Замок. А кто-то его рушит. Я же смотрю в окно и пытаюсь это описать.

Ольга Крыштановская

Берег Москвы-реки ноябрь 2004 г.

От издателя

Первое издание монографии Ольги Крыштановской «Анатомия российской элиты» увидело свет в начале 2004 года. Книга была отпечатана на ризографе скромным тиражом в одну тысячу экземпляров, и их быстро раскупили. Поскольку спрос явно превысил предложение, я переиздаю эту книгу массовым тиражом. У вас в руках обновленный вариант книги: автор несколько сократил теоретическую часть, добавил «фактуры» и отредактировал в расчете на более широкий круг читателей. В нем появились также новые фрагменты о последних изменениях политического ландшафта России, связанных с делом ЮКОСа или отменой губернаторских выборов.

Игорь Захаров

Введение

Эта книга - о переменах, которые произошли с российским обществом за последние 20 лет, об элите, которая эти перемены совершила и которая изменилась сама. Кто они - нынешние правители России: старые люди в новом обличье или новое племя, пытающееся вспомнить советское прошлое?

Эта книга - итог моей многолетней работы в качестве руководителя департамента изучения элиты Института социологии РАН. Этот департамент был создан в 1989 году - первое подразделение в стране, специализирующееся на исследованиях столь закрытой группы общества.

До 1989 г. любые вопросы, связанные с изучением правящей группы страны, были тайной за семью печатями. Тогда не только исследования, но и употребление самого слова «элита» были запрещены в СССР. Книга М. Восленского «Номенклатура» имела гриф «совершенно секретно» и хранилась в единственном экземпляре в библиотеке ЦК КПСС. Советские люди не должны были знать о жизни тех, кто управлял страной. Идеологические мифы заменяли правду. «Первые отделы» (эти ячейки КГБ, функционировавшие в каждом трудовом коллективе) неустанно следили за тем, чтобы социологи не спрашивали население об отношении к руководителям партии и правительства. Каждого, кто нарушил бы это требование, ожидали большие неприятности: конец научной карьеры, репрессии или даже тюрьма.

Перестройка, начатая М. Горбачевым, все изменила. Началась либерализация жизни, которая затронула и Академию наук СССР, в которой я тогда работала младшим научным сотрудником. В Институт социологии пришел новый директор, слывший большим либералом - Владимир Ядов. В Институте социологии впервые был объявлен открытый конкурс проектов.

Активность ученых была невысока: все были уверены, что фанты дадут только «красной профессуре» - идеологически выдержанным и морально устойчивым членам КПСС, которые возглавляли крупные отделы. Но я решила попробовать. Друзья и коллеги удивлялись моей наивности и не верили в успех. Я тоже не особенно надеялась, но все же подала заявку на проект под названием «Административная система СССР и ее субъекты» (термин «элита» все же выглядел слишком рискованно). И каково же было мое ликование, когда проект утвердили и эта тема вошла в реестр государственных тем, финансируемых Академией наук.

Нашей маленькой группе, состоящей из 5 человек, дали комнатку и компьютер. И мы начали работать. Мы горели энтузиазмом - ведь мы были первыми и занимались чем-то почти запрещенным, таким таинственным и важным. Мы проводили на работе по 12 часов, спорили о политике, о номенклатуре, придумывали, как получить доступ к людям, находящимся на самой вершине власти. Все стены нашей каморки были покрыты портретами членов Политбюро и ЦК КПСС.

Конечно, мы знали, что на Западе существуют советологические центры, которые давно и успешно исследуют нашу элиту. Мы чувствовали себя их робкими учениками, с восторгом читая статьи и книги, которые удавалось достать.

Прошел не один год, прежде чем я и мои коллеги почувствовали уверенность в своих силах - ведь мы были в гуще событий, имели значительно лучший доступ к объектам своего изучения, чем западные аналитики, чувствовали атмосферу происходящих перемен. Постепенно был нащупан свой метод, который мы в шутку называли «детективно-социологическим». Стандартные социологические опросы по анкете почти не применимы в исследованиях элиты. Бессмысленно сложить мнение Путина с мнением Явлинского, а затем посчитать среднюю арифметическую. Социология элиты - это особая наука, объектом которой является «штучный товар» - руководители страны. И цена неудач здесь иная: каждая ошибка это захлопнувшаяся дверь, это утрата доступа к информации.

Я написала несколько писем западным советологам, и к нам стали приезжать иностранцы. Это вызвало настороженность наших спецслужб.

Как-то осенью 1990 г. раздался звонок из КГБ. Офицер был очень вежлив, он сказал, что у них есть аспирант, интересующийся проблемами элиты, который хочет проконсультироваться у меня. Могла ли я отказать? На следующий день пришел бледный молодой человек с незапоминающимся лицом. Он сказал, что хочет постажироваться в нашей группе. И стал ходить каждый день на работу. Он приходил, молча садился в углу, и слушал все, что мы говорили, ровно в 17.00 доставал бутылку водки. Поскольку я знала, какая организация его направила «на стажировку», то не раз спрашивала, не занимаемся ли мы чем-то запрещенным. Но он всякий раз отвечал: «Нет-нет, все в порядке. Нас интересуете не вы, а те, кто к вам приезжает». Мы боялись, но интерес к исследованиям элиты был таким всепоглощающим, что мы стерпелись с присутствием «стажера» и стали почти не замечать его. Через полгода он стал появляться все реже, а в 1992 г. этот бесцветный молодой человек бесследно исчез. (Интересно, чем он занимается сейчас?!)

Первое большое исследование, посвященное генеалогии Брежневской элиты, мы провели совместно с британскими учеными Стивеном Уайтом и Эваном Модели из Глазго университета (Великобритания). Мы взяли на себя обязательства проинтервьюировать всех живых на тот момент членов ЦК КПСС Брежневского времени.

Мы очень хотели это сделать, но еще плохо понимали, как получить доступ к этим людям. Адреса высшей номенклатуры были засекречены, и их не было ни в адресных книгах, ни в городских справочных. Но в стране началась перестройка, номенклатура рухнула, в бюрократических организациях царил хаос. Никто больше не знал, что можно, а что нельзя. Мы отправились в центральный офис Московского городского справочного бюро. Оказалось, что «секретные адреса» теперь можно купить по 4 рубля за штуку. Так мы стали обладателями уникальной информации, ставшей основой нашей базы данных, которая с годами росла и развивалась.

А дальше надо было пытаться получить согласие этих людей на интервью. Мы нашли нескольких бывших членов Политбюро ЦК КПСС, которые были настроены доброжелательно, и они стали нам помогать - звонили своим хорошим знакомым - бывшим министрам, первым секретарям обкомов партии, и просили принять нас. Это была неоценимая помощь, без нее доступ ко многим высшим руководителям был бы просто невозможен.

Очевидно, что для того, чтобы расположить высокопоставленного собеседника к себе, надо было хорошенько подготовиться. Мало было знать его биографию, надо было выучить учебник «История КПСС». Иначе ничего не получалось. Если собеседник говорил: «Помните, как на апрельском пленуме ЦК…», мы должны были реагировать, а не спрашивать у него: «А что там было?» Наша некомпетентность дорого стоила: собеседник закрывался, понимая, что мы несерьезные люди и говорить с нами не о чем.

Социолог, директор «Лаборатории Крыштановской», еще летом вышедшая из «Единой России», чтобы изучать уже не истеблишмент, а те процессы, которые его могут снести, считает, что молодая часть элиты, поднятая наверх Медведевым, способна стать союзником грядущей революции, главным субъектом которой остаются интеллигенция и студенчество.

Фото Анны Артемьевой

Социолог, директор «Лаборатории Крыштановской»*, еще летом вышедшая из «Единой России», чтобы изучать уже не истеблишмент, а те процессы, которые его могут снести, считает, что молодая часть элиты, поднятая наверх Медведевым, способна стать союзником грядущей революции, главным субъектом которой остаются интеллигенция и студенчество.

— Ольга Викторовна, в самом начале лета вы публично заявили, что приостанавливаете свое членство в «Единой России» и вообще участие в политике, чтобы вернуться в науку — изучать революцию. Не изменили ли вы своего мнения?

— Да, я по-прежнему считаю, что в России зреет революционная ситуация, что все очень серьезно, и если закрывать глаза и делать вид, что «само рассосется», то это может плохо кончиться для страны. Наша история полна революционного драматизма. И сейчас мы в той стадии цикла, когда идея слома косной государственной машины может возобладать. Многие уверены, что это единственный путь совершить новый скачок в развитии страны. Но я очень надеюсь, что в этот раз ломать все-таки не придется. Надо не оставлять попыток, оказывая давление на государство, добиться движения в нужном большинству людей направлении.

— Однако в реальности мы видим совсем иное: усиление репрессий против инакомыслящих, игнорирование и извращение всех требований оппозиции, триумфальное возвращение «сильной руки» в лице Путина.

— В этих «репрессиях» (а говоря другим языком, в попытках усилить государственную власть) есть логика. Наше политическое устройство таково, что российский «царь» может править только тогда, когда он способен защитить своих «бояр». Он гарант не только Конституции, но и неприкосновенности политического класса. В этом отношении от первых Рюриковичей до времен Навального и Удальцова в стране мало что изменилось. Антагонизм между правящим классом и народом существовал столетиями. И сейчас существует. Как только в России укрепляется класс собственников, а центральная власть слабеет — народ начинает борьбу за свободу. Власть защищается. Защищаясь, она скрывает истинные размеры своего могущества и богатства. Народ разоблачает власть, обвиняя ее в незаконности богатства, в нелегитимности. Это война. Настоящая война за власть, за собственность, за мораль. Эту систему придумал не Путин. Это старая система. И Путин, придя в Кремль в 2000 году, был вынужден выполнять действующие правила. И сейчас он обязан выполнять «общественный договор» между правителем и элитой. Он находится между двух огней: если он защищает элиту, бунтует народ. Если встанет на сторону народа — будет бунтовать элита. Что лучше? В шахматах такое положение называется «цугцванг», когда любой ход только ухудшает позицию.

Если все в стране будет продолжаться, как сейчас, то люди на самых верхних этажах власти встанут перед дилеммой: 1) сохранить систему, но сдать своего лидера, или 2) изменить систему (при этом лидер может быть тем же или другим).

Сменить лидера относительно просто. Но это по большому счету ничего не изменит в стране. Хотя может успокоить протестующих. Изменить систему — необычайно сложно и долго. Сомневаюсь, что революционеры понимают это. Даже если Путин начинает это делать (а он начинает!), люди не верят, не видят этого.

Какой выход? Путин вынужден постоянно демонстрировать свою силу, чтобы не потерять лидерские позиции в политическом классе и чтобы не допустить дестабилизации общества. Поэтому он действует последовательно жестко, иногда применяя насильственные инструменты государства, но чаще — только угрожая силой. К чему это приведет? Какая-то часть протестующих (большинство, я думаю) одумается и пойдет домой, не желая неприятностей. Другая (меньшая) часть — радикализуется, станет более отчаянной и дерзкой. Она лучше подготовится к дальнейшей войне, вооружится, организуется и будет продолжать.

Зона риска

— Сейчас в экспертном сообществе преобладают две точки зрения. Первая: власть имеет достаточно ресурсов, чтобы удержаться в рамках заданного ею сценария (очередное избрание президентом Владимира Путина через несколько лет при сохранении имитационной демократии и полном контроле за политическими и социальными процессами). Вторая: возможность обрушения системы в любой момент с непредсказуемыми последствиями. Какой сценарий представляется вам наиболее реалистичным?

— Я считаю, что мы в зоне большого риска. Все может начать рушиться достаточно быстро и внезапно. Я оцениваю готовность революционной ситуации как высокую. Пусть еще недостаточную для неизбежности, но уже весьма близкую к ней. Обрушение конструкции власти может произойти в любой момент. Поводом для взрыва может стать что угодно: чья-то гибель на митинге протеста, арест Навального, религиозная провокация, потасовка на национальной почве, техногенная катастрофа или стихийное бедствие, обрушение цен на нефть, и тому подобное.

Например, в Южной Корее из-за отмены эмбарго на американское мясо возникли протесты, которые не утихали несколько месяцев, и власть в итоге пошла на уступки. Феномен получил название «Чхонгечхон», по месту сбора протестующих. Мы знаем и другие длительные акции на Украине, в Грузии, в Киргизии, в США и, наконец, в странах Магриба. Необычайное упорство митингующих прямо связано с сетевыми сообществами, которые позволяют не терять связи между людьми и поддерживать боевой дух и стремление во что бы то ни стало добиться победы. Это и есть новая форма прямой демократии, проявление которой мы видим сегодня и в России.

Эти акции имеют не только политический контекст. Это еще и новая форма интересного времяпрепровождения. Восполняется дефицит общения, физической активности, риска. Люди на протестных акциях знакомятся с единомышленниками. Возникает небывалое чувство солидарности, восторга, даже эйфории. Если к этому прибавляется опасность, то это щекочет нервы. Риск особенно привлекателен для молодых людей. Выброс адреналина от участия в протестных акциях становится потребностью. Это сопровождается и колоссальной креативной работой — выдумыванием новых форм, методов, лозунгов, плакатов, политических ходов. Сетевая толпа — это уже не та толпа, про которую обычно говорят «стадо». Это умная, творчески заряженная толпа. Что может заменить это чувство? Что может конкурировать по наполненности жизни, по эмоциям с #ОкупайАбаем, с блуждающими митингами, с одиночными (но массовыми) пикетами? Бороться с подобными явлениями старыми полицейскими методами малоэффективно. Взамен надо предложить что-то другое, не менее захватывающее.

Наследственная аристократия

— В социологии вы известны многочисленными и подробными исследованиями современной элиты. Что сейчас происходит в этой части общества: консолидация или все-таки процессы, близкие к расколу? Возможно ли вообще образование контрэлиты и кто в нее может войти? Наконец, какая группа в элите сегодня доминирует: силовики, либералы-технократы или, условно, офшорная аристократия?

— Контрэлита существует всегда. Это те, кто чего-то не получил, кто обижен, но является частью элиты. Насчет силовиков и либералов: на мой взгляд, сейчас трещина проходит не здесь. За четыре года президентства Медведева число силовиков в нашем истеблишменте сократилось вдвое (с 45% на начало 2008 года до 20% сейчас). И лидируют не силовики, а консервативная бюрократия. Безусловно, она хочет сохранить свое доминирующее положение в обществе. Она хочет сохранить статус-кво, но наведя порядок и восстановив стабильность. Дестабилизация угрожает ее привилегированному положению. Она и раньше была самым могущественным и богатым слоем нашего общества, но только сейчас у нее появилась возможность трансформироваться в наследственную аристократию. Прежняя система гарантировала все блага только при занятии государственной должности. Я еще в начале 1990-х годов называла этот процесс «приватизацией государством государства». Сейчас дело зашло довольно далеко. У нас появилось уже первое поколение новой аристократии. Без всяких кавычек.

Опасный процесс фрагментации элиты начался во время президентства Медведева. Отчасти это было связано с самой конструкцией тандема (то есть разделения абсолютной власти). Отчасти — с борьбой с коррупцией, которую начал Медведев. Отчасти — с резким омоложением правящего слоя, которому способствовал Медведев (в регионах омоложение произошло сразу на 14 лет в среднем по стране). Свою роль сыграли и всевозможные «кадровые резервы». Молодые люди, которым дали надежду, требовали обещанные должности, а занимавшие их представители старшего поколения, почувствовав жаркое дыхание в спину, испытали раздражение по отношению к молодому президенту.

Уличные протесты возникли не на пустом месте. Этому предшествовало серьезное брожение в верхах еще при Медведеве. Те, кто сделал ставку на него, всячески препятствовали возвращению Путина в Кремль. Молодая часть элиты, поднятая наверх Медведевым, может стать союзником революции, главным субъектом которой все же остаются интеллигенция и студенчество. Может произойти расширение протеста по всей вертикали общества. Если к протестующим присоединятся беднейшие слои населения, с одной стороны, и часть элиты — с другой, революции не избежать.

Моральный фактор

— И все-таки очередная революция в России реальна?

— Чтобы осуществить революцию, нужно несколько вещей. Первое: единый центр управления для четкой организации действий. Сейчас он только создается. Второе: нужны боевики. Это не обязательно люди с автоматами. Это люди, готовые драться. Насколько я знаю, подготовка таких отрядов тоже ведется. Третье: нужны финансы. Я думаю, с этим тоже решается, тайно оппозиции помогают и свои бизнесмены, и изгнанники, жаждущие отомстить Путину.

Конечно, у государства силовых и финансовых ресурсов всегда больше. Но у государства дефицит другого: искренней поддержки населения. Купленная лояльность не так мотивирует на активность, как убеждения. А большинство Путина, увы, пассивно, что вполне естественно. Зачем бороться за то, что и сейчас есть?

Революция имеет в своем арсенале еще один ресурс: это атмосфера разрушительного протеста, которая, подобно эпидемии, охватывает целые страны и регионы. Посмотрите: революционные события почти никогда не приходят в одно место. Они — как вирус — распространяются. Россия сейчас охвачена таким настроением. После длительной национальной депрессии, попыток эмигрировать, надежд на скорые изменения пришли другие настроения: взять ситуацию под свой контроль, изменить ход политического процесса. Это трудно остановить.

— А без потрясений обойтись можно?

— Вряд ли. Маховик запущен. Лесной пожар останавливают встречным огнем. Таким встречным огнем может быть сила противодействия. А может быть и другое: решение настолько неординарное, созидательное, масштабное, что люди в изумлении остановятся. А потом и включатся в этот процесс. Но тут нужна колоссальная воля и нестандартное мышление. Способен ли на это Путин? Я думаю, да. Теоретически способен. Он умный человек. И ему сейчас очень тяжело. Власть испытывает колоссальные перегрузки. Там тоже есть смятение, разные мнения, есть полюса жесткости и мягкости. Ощущение исторического тупика, большой опасности для всей системы может стимулировать совершенно неожиданные шаги. Вплоть до роспуска Госдумы, раннего появления нового преемника, грандиозного плана освоения Сибири и проч. Сейчас идет напряженная борьба на баррикадах. Оппозиция наступает. Власть обороняется. Но так не будет вечно. Власть может найти ассиметричный ответ. Или погибнет.

Все это очень драматично. Потому что России нужна большая созидательная работа, а не революция. Отсталая экономика, архаичная структура повседневности от революции не выиграют. Наоборот. Любой, кто придет в Кремль, будет вынужден действовать с учетом особенностей нашей российской ментальности, нашего политического уклада, нашей правовой культуры. Наскоком этого не изменить.

Что изменить можно и нужно? Необходимо возвращение морального фактора в политику. За это и идет сейчас борьба. Мы не можем жить по принципу «бабло решает всё». Мы попробовали. Мы зашли в тупик. Нам нужны высокие цели. И тот, кто займет в этом противостоянии моральную высоту, кто будет честнее, справедливее, тот и победит. Такая уж мы страна.

* Бывший директор Центра изучения элит Института социологии РАН